Сергей Полонский: «Без Москва-Сити сегодня невозможен бизнес»

Перечисление фактов его биографии больше похоже на сценарий авантюрного фильма: создал компанию, оцененную в $4 млрд, строил один из главных символов новой России — комплекс Москва-Сити, потерял компанию, улетел от проблем на свой остров в Камбоджи, был осуждён и выдвигался в президенты страны. Впрочем, сегодня Сергея Полонского больше занимает будущее, а именно — цифровое будущее.

— Бизнес в России сегодня делать можно?

— Можно, нужно и невозможно.

— Требует расшифровки.

— Это очень долго объяснять, разговор затянется часов на пять. Есть такие вещи, как любовь, которые невозможно разделить на составные части. Но можно описать, используя три точки. Они — как геолокация, которая определяет, где вы находитесь на планете Земля по трём спутникам. Это очень удобная форма: если что-то не можешь описать, то берёшь три точки, которые находятся вокруг того, что ты не можешь описать, и это тебе позволяет более-менее понимать образ.

— Бизнес в России сегодня может чувствовать себя в безопасности?

— Если задаётся такой вопрос, то сам этот факт уже предполагает наличие проблемы. Это не моё мнение, это мнение президента Российской Федерации — он пять раз сказал людям в погонах «перестать кошмарить бизнес», требовал этого в своих обращениях.

Меня это поражает, потому что у нас в бизнесе как принято? Чтобы быть классным бизнесменом, ты должен понимать свои возможности, сроки, дедлайны, обязательства. Не выполнил обязательства — штраф. В бизнесе два раза одно и то же не говорят — это просто неприлично. А нашим товарищам в погонах почему нужно, чтобы президент пять раз сказал не кошмарить бизнес? Я бы, конечно, снял бы с них погоны уже на второй раз. Потому что, если бы я так строил башню «Федерация», по пять раз рассказывая одно и то же, то у нас не было бы никакого Москва-Сити. А если не было бы Москва-Сити, мы бы даже сейчас ничего не обсуждали, потому что без Москвы-Сити сегодня невозможен бизнес — именно там он имеет ту концентрацию и критическую массу, которая даёт возможность в этом морозе — а в бизнесе сейчас мороз — выживать и развиваться.

— И что с этим делать?

— Я пришёл к следующему выводу: люди в целом всё-таки не могут быть такими плохими и вредными. Менять их бессмысленно, как показывает опыт и наш и мировой — уже сто лет политики, которых мы наняли, президенты всех стран мира, должны были навести порядок, а они Первую мировую войну устроили, Вторую, Вьетнам, Камбоджи и так далее. Мы их наняли, а они такое тут развели. И то же самое, наверное, здесь.

Поэтому в том будущем, которое мы обсуждаем в нашем клубе футуристов, вообще нет людей в погонах, они будут заменены искусственным интеллектом. Преступления как таковые в целом исчезнут, потому что, если преступники будут знать, что есть стопроцентная раскрываемость, то никто не будет совершать преступления. Поверьте мне, я знаю: например, в Москве практически исчезли квартирные кражи, это теперь единичные случаи, потому что всё вокруг в камерах. И здесь то же самое: мы уже переводим все бизнес-отношения на цифровые технологии, на smart contract, а это значит, что ты технологически не сможешь ничего нарушить. Другой разговор, что у нас «закон — что дышло, как повернул — так и вышло», но опять-таки сам закон будет вынужден модернизироваться, потому что то, как он сейчас функционирует, в цифровом мире просто не позволит ему выжить.

— Насколько реально это цифровое будущее?

— Цифровой мир, так или иначе, неизбежен, весь мир на него переходит. И Россия тоже перейдёт — у нас просто нет выбора. Весь мир, оцифровавшись, снизит себестоимость продукции примерно в два раза на всё, а у нас в России и так очень мало конкурентной продукции, поэтому у нас просто нет выбора — мы должны перейти на цифру. Либо у нас зарплаты упадут ещё в два раза, а это уже — точно революция. Это вопрос жизни и смерти, а мне кажется, что Россия больше любит жизнь, а не смерть. Я, собственно говоря, потому и не уехал, что я понимаю — люди, находящиеся в «аналоговом» режиме уже проиграли.

Я знаю, какие наработки идут в мире и в России по цифровизации. Меня пригласил бизнес-омбудсмен Борис Юрьевич Титов возглавить проект по цифровизации людей роста, бизнеса и так далее. Мы — удивительные люди, потому что Европа и Америка очень основательно «оцифровали» себя ещё в XX веке, а у нас своеобразная страна с триединым сознанием ещё от христианства – бог отец, бог сын и святой дух. У нас всегда есть не только «да» и «нет», но и ещё что-то. И это значит, что у нас именно в XXI веке есть уникальная компетенция, которая заложена в сознании — умение обходить систему: начальник издал приказ, надо придумать, как его обмануть. Весь мир оцифрован настолько, что превратился в рабов, а Россию невозможно настолько оцифровать. Возможно, именно Россия останется последним оплотом человечества в мире, когда условный SkyNet оцифрует весь мир. Может быть, в этом и есть наша задача.

Понимаете, впрыгивать в поезд оцифровки, который уже несётся на полной скорости, мы уже опоздали — у нас уже нет компьютеров, ракеты не летают, самолётов нет, если говорить объёктивно. Я тут, правда, опасные вещи говорю, меня могут засудить либо за распространение фейков, либо за оскорбление власти, но, если меня не засудят ни за то, ни за другое, значит, я сказал правду. Это определённый вызов для меня.

В то же время понятно, что Москва будет оцифрована и нам нужно очень серьёзно начинать работать в этом направлении, понимая, что будут оцифрованы суды, следователи, прокуроры. То есть, это даже не нам нужно серьёзно работать, это им нужно, потому что все они — следователи, прокуроры, судьи — потенциальные безработные. 95% судебных решений будет выноситься искусственным интеллектом.

— Вряд ли они готовы так легко отдать свои полномочия.

— Мне кажется, тут инстинкт самосохранения должен работать. Потому что, если мы не поднимем экономику, то люди сами поднимут их на вилы. К сожалению, я не исключаю и такой вариант развития ситуации, но мне всё-таки кажется, что люди больше позитивны, чем негативны, они больше настроены на мир, чем на войну. Поэтому я всё-таки рассчитываю, что нашему русскому сознанию, философии хватит разума найти более элегантное решение, чем было найдено в 1917 году.

— Вы говорите о Москва-Сити, как о неком месте концентрации бизнеса. Что в нём особенного?

— Москва-Сити — это же не просто здания, это отдельная система. Как Москва — это не Россия, так же и Москва-Сити — это не Москва. Там, конечно, к сожалению, из того, что мы задумывали и делали, реализовано только процентов тридцать — не сделали парк, монорельсовую дорогу, многое другое. К сожалению, те люди, которые после нас пришли управлять проектом Москва-Сити, они не то, что не смогли достроить даже шпиль, который должен был соединять два здания и стать символом троединия, они его снесли. А ведь он на 170 метров был уже построен! Это всё равно, что взять и на Кремле спилить звёзды, это же была целостная концепция, а не просто набор зданий. Может ли домохозяйка создать Москва-Сити? К сожалению, выяснилось, что может.

— Вы, очевидно, очень разочарованы итогом.

— Мне порой говорят: «Старик, этим надо гордиться!», а мне стыдно за то, что в итоге получилось. Потому что запихнуть людей просто в бетонные здания — это издевательство. Это же должно было быть совсем иначе. Там собрана экономика, люди, которые занимаются бизнесом, они не руками работают, а мозгами. Соответственно они должны отдыхать, медитировать.

Хотя, надо отдать должное, у меня много знакомых предпринимателей, которые по месяцу живут в башне «Федерация» не выходя вообще никуда, потому что у тебя тут бассейны, рестораны, закаты, рассветы — всё. Безусловно, при всё при том, что я так говорю, это — прорыв. Когда человек сидит, вокруг панорамное остекление, он видит совсем другой горизонт. Чем у тебя взгляд дальше, тем у тебя и видение может быть дальше на 10-15 лет. Сидя в подвале, ты можешь видеть только на один день, алкоголи вообще не видят завтра, у них есть только здесь и сейчас, нет ни вчера, ни завтра.

— Политические амбиции у вас остались?

— Да. Самое главное, я считаю, что стоит политическая задача, чтобы в будущем не было политики вообще. Мы поставили перед собой задачу сделать так, чтобы не было вообще президентов, была прямая демократия, а семь миллиардов человек могли принимать решения, касающиеся всего человечества и планеты Земля. Я вообще считаю, что каждый человек, который приходит на работу, должен постараться сделать так, чтобы его профессии больше не было. В хорошем понимании. Я не беру работников творческих профессий, но, если ты — чиновник, то ты, приходя на работу, должен писать заявление «Прошу принять меня на пять лет. За это время обещаю всё оцифровать и сделать так, чтобы этой должности больше не было».

— Это не утопия?

— 15 лет назад, когда я начал строить Москва-Сити, со мной половина знакомых перестала общаться, потому что они считали меня сумасшедшим и считали это утопичным. Вы даже не понимаете, что такое 15 лет назад затеять такой проект, потому что тогда у нас не было ничего. Понимаете, моя профессия предполагает, что ты находишься в будущем, потому что, если ты находишься в настоящем, то ты построишь здания сегодняшнего дня, как вот это ужасное чёрное здание возле новосибирского Оперного театра. Обязательно напишите, что надо найти возможность и снести это уродство. Потому что, если люди будут находиться в таком окружении, то у них и сознание будет такое. Я понимаю, что нельзя весь город привести в идеальное состояние, но должен быть хотя бы кусок, куда человек вышел — и у него глаз радуется и душа радуется.

Текст: Павел Ютяев
Фото: Никита Давыденко