Митрополит Никодим: «Если нам помогают — мы благодарим, если не помогают — мы молимся»

Перемены в высшем эшелоне власти Новосибирской епархии происходят нечасто — предыдущий митрополит Новосибирский и Бердский Тихон занимал эту должность на протяжении восемнадцати лет. В самом конце прошлого года на смену ему пришёл бывший митрополит Челябинский и Миасский. Status одним из первых встретился с новым владыкой Русской Православной Церкви в регионе.

— В недавнем прошлом взаимоотношений РПЦ и общества Новосибирской области есть несколько сложных моментов, о которых хотелось бы поговорить вначале. Насколько вы на сегодня в теме сложившейся ситуации?

— Учитывая то, что я только недавно сюда приехал и первое время было загружено праздничными мероприятиями, конечно же, во всех этих вопросах я глубоко ещё не разбирался — просто не мог уделить этому необходимое количество времени. Думаю, что впоследствии, конечно же, надо будет изучить, какие существуют проблемы, чтобы в дальнейшем не совершить каких-либо ошибок при взаимодействии церкви и общества.

— Одним из сложных моментов была известная ситуация с оперой «Тангейзер». Считаете ли вы, что запрет этой оперы был необходим?

— Понимаете, чтобы сказать, что он был необходим или была возможность поступить как-то по-другому — для этого нужно обладать полнотой информации о том, что же тогда происходило. Потому что с разных сторон ситуация выглядит по-разному. Если тогда руководство епархии, которое здесь находилось, посчитало правильным поступить именно так, то я, как человек, уважающий митрополита Тихона, критиковать его действия не имею никакого права. Я их воспринимаю, как уже свершившиеся. И если он посчитал, что это было необходимо, значит это было необходимо.

— Формально оперу даже не запретили, её сняло светское руководство, но по инициативе митрополита Тихона. Если позволите, я обрисую, как ситуация выглядит со стороны.

— Знаете, я не вижу в этом необходимости, в общих чертах я с ней, конечно же, знаком. Я считаю, что искусство должно нести нечто возвышающее человека, нечто духовное и нравственное,  а не бросающее его в какую-либо грязь. Особенно, если это происходит за счёт государства. В современном мире грязи и так достаточно, нужно творить что-то хорошее и доброе, то, вокруг чего можно объединиться.

— Сама суть этого произведения в том, что главный герой совершает богохульные поступки и из-за этого от него отворачиваются близкие и общество. Удивительно, что опера с таким содержанием вызвала возмущение православной общественности.

— Теперь уже что было — то было. Как-то ещё раз судить, не обладая полнотой информации, — это неправильно. Я не знаю, какие события здесь происходили, как люди их воспринимали и рассматривали, кто подходил и как это оценивалось. Сделать своё заключение — опять-таки, какое имею я моральное право осуждать своего предшественника?

— Ещё одной сложной точкой этих взаимоотношений была деятельность так называемых православных активистов — группы людей, которые срывали концерты тех исполнителей, что не нравились им, не соответствовали их моральным принципам. Считаете ли вы, что их действия оправданы?

— Скажем так: может быть не столь категорично нужно было поступать. Но у нас демократическое общество, и если люди считают, что они так могут выражать своё мнение, то как я могу им сказать: «Нет, так нельзя, а вот так — надо»? Нужно с этими людьми познакомиться, пообщаться, понять, что ими двигало в тот момент, почему они приняли решение повести себя именно так. Опять-таки, мы сейчас обсуждаем тех людей, с которыми я пока не знаком, которых я не знаю и не ведаю, почему именно тогда они поступили так. Но если люди посчитали, что именно так надо защитить православие, это их мнение и их право.

— Почему они так поступили — довольно понятно: люди пришли к выводу, что у них достаточно силы, власти и морального права, чтобы диктовать другим свои моральные устои.

— Но другие тоже диктуют свои моральные устои.

— Другие участвовали в закрытом и законном мероприятии — концерте. Он проходил не на площади, туда могли прийти только те, кто купил билеты.

— Ещё раз повторю: чтобы давать оценку по этому поводу мне нужно иметь полную информацию, как что произошло. Полной информации у меня сейчас нет, а осуждать со стороны — это несколько неприлично.

— Но считаете ли вы, что пастырь несёт ответственность за свою паству?

— В определённой мере. Но надо понимать, что не всякий человек, выражающий свои религиозные воззрения, является действительно активным прихожанином. Вот в чём вопрос. Есть некоторые люди, которые любят говорить о вопросах православия и высказывать своё мнение, но при этом могут быть далёкими от церкви. Как таких людей контролировать и как с такими людьми общаться? Очень затруднительно. Порой именно поэтому, чтобы им не указывали на их ошибки, они отказываются приходить в храм.

— Вполне допускаю. Не секрет, что многие вещи, которые сейчас не несут мир в общество, прикрываются флагом православия.

— Очень распространено, когда люди свои идеи прикрывают чем-то хорошим, чтобы проталкивать именно своё видение. Может быть, за этим стоят какие-то личные стремления, желание возвыситься в обществе. Это встречается в различных формах.

— Формально церковь у нас в стране отделена от государства, Россия — светское государство. С другой стороны мы видим ясные сигналы, когда на церемониях вступления в должность президента, губернатора или мэра рядом с ним сидят патриархи православной церкви. Не кажется ли вам чрезмерным то сближение РПЦ и светской власти, которое сейчас произошло?

— Нет, не кажется. Церковь существовала при различных политических устройствах, при рабовладельчестве, феодализме, капитализме, империализме, социализме. Другое дело, когда среди людей, которые занимают положение во власти, появляются люди православные, которые хотят это показывать. Мы всегда молились и будем молиться о властях и воинствах ея — неважно представителями какой политической системы они будут. Потому что мы, прежде всего, заботимся о Родине. Всё остальное — это временное, и история расставит всё на свои места.

Давать нам оценку в тот или иной момент — это, я думаю, поспешно. Потому что у нас различные цели: церковь идёт в вечность, к Богу, а то, что здесь, на земле — всегда конечно. Именно с такой точки зрения мы и подходим. Если нам помогают — мы благодарим, если не помогают — мы молимся. Вот и всё. Если сейчас приглашают — мы придём, если в будущем приглашать не будут — мы не придём, мы будем молиться.

— Вы осознаёте то влияние, которое имеет сейчас РПЦ в обществе?

— Это влияние очень важно для церкви. О чём оно говорит? О том, что люди всё больше начинают задумываться над тем, что важно в жизни, немножечко вспоминать свои традиции и свои обычаи. К сожалению, есть такое понятие, как «неофит», когда человек, только пришедший в церковь, с чем-то познакомившись, уже стремится диктовать свою волю и на фоне этого совершает какие-либо ошибки. Этот человек ещё не глубоко православный.

Но в то же время мы должны понимать, почему растёт влияние церкви? А потому, что человек без веры не может быть. Без веры невозможно объяснить, например, почему один человек должен помогать другому. Ну, какое ему дело через сто лет, что будет, например, с какой-то семьёй? Почему человек должен защищать свою Отчизну? А вот с точки зрения веры даётся чёткий и ясный ответ.

Наше государство никогда не существовало без церкви. Так уж повелось исторически, что церковь постоянно поддерживала государство в его формировании. Искусственно сложившаяся в XX веке ситуация показала нам, что государство, которое строится без веры, просто не может существовать. Что в итоге и произошло с великим Советским союзом, который разрушился, как Колосс на глиняных ногах.

— В СССР, как мне кажется, была своя версия веры — идеология.

— Это была не вера и даже не идеология, а внешнее изображение, которое внутренне не принималось. Я сам жил в то время и прекрасно это помню, как люди изображали, и даже те, кто должен был это контролировать, тоже изображали — идеи коммунизма были никому не нужны. Но при этом о них говорили, что-то выдвигали, делали какие-то доклады, а внутри была пустота. Именно поэтому всё так легко развалилось, как карточный домик. Ветер подул — и он рухнул.

Государство может крепко стоять на ногах только тогда, когда вопросы патриотизма, нравственности и благочестия основываются на вере. Иначе государства просто не будет. История это показывает — как только понятия нравственности и благочестия уходили из жизни государства, само государство прекращало своё бытие. Возьмите Римскую империю, Византийскую империю, Русскую империю, СССР — прекрасно видно, как всё рушилось, и что появлялось вместо них. Не надо допускать таких ошибок, надо заботиться о нашей стране, чтобы наши дети, наши внуки и правнуки жили мирно. Правильно в своё время сказал Столыпин: «Нам не нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия».

— С этим сложно спорить. Другой вопрос, что такие понятия, как человеколюбие, патриотизм, стремление помогать ближнему не принадлежат исключительно церкви, это общечеловеческие ценности.

— Эти общечеловеческие ценности созидались на базисе христианской веры. В древнем мире таких понятий не было. Наша современная цивилизация основана на христианстве, и христианские ценности пронизывают всю эту цивилизацию. Это исторический факт и от него никак не уйти. Даже если кто-то отказывается это принимать, многие культурологи это подтверждают. Да и просто у каждого человека в обиходе это зачастую проявляется, но многие забывают, на чём это основано. Простое слово «спасибо» — когда человек благодарит, он говорит «Спаси Бог» за то, что ты мне сделал. Или «талант», или «лепта», и таких примеров превеликое множество.

Особенно это чувствуется в России. Вот почему у Достоевского молодой человек, убивший процентщицу, начинает испытывать муки совести? Человеку неверующему это не понять. Пушкина не понять без веры. Множество прекрасных русских поэтов, писателей, художников, архитекторов, которые, основываясь на христианской вере совершали великие достижения, без веры не понять. Действия политиков прошлых веков — не понять, если рассматривать отдельно от христианской веры.

— То, что русская классическая литература и культура тесно связана с христианством — естественно, ведь самодержавие и православие были связаны законодательно и официально. Сейчас же этой формальной связки нет.

— Но в реальности она осталась. Апеллируя к нравственности, невольно апеллируешь к вере. Потому что нравственность не может рассматриваться отдельно от веры. Ну почему я должен заботиться о своих престарелых родителях?

— Из чувства благодарности, например.

— А почему у меня должно быть чувство благодарности?

— Они дали мне жизнь, воспитание.

— Вот посмотрите, есть современная молодёжь, которая свободно переступает через родителей ради достижения своих непонятных идеалов, которые вообще никак с обществом не связаны — чистый эгоизм.

— Вполне православные декабристы поступали аналогичным образом.

— Понимаете, они переступали через сложившиеся принципы, но они сохраняли уважение к своим родителям, переписывались с ними, объясняли, что их любят. Они, по крайней мере, пытались объяснить причины своих поступков. Они оставались верующими людьми. Вспомните ту же самую церковь, если не ошибаюсь, в Чите, которая так и называется Церковь Декабристов, куда они приходили молиться. Да, они пошли немного не тем путём, но веру сохранили.

Сейчас же, особенно это заметно в Европе, мы видим много людей, которые просто отказываются общаться со своими родителями, их этот вопрос не интересует. Их не интересуют границы государства, не интересует патриотизм. Им надо, чтобы им здесь и сейчас было хорошо, а остальные этому мешают.

— При этом, если говорить о западных ценностях в целом, в США очень высокий процент людей верующих и воцерковлённых.

— Но они не испытали те бедствия, то искусственное уничтожение веры в людях, которое испытали мы. Во многом современные потрясения в России — и отношение народа к власти, и взаимоотношения людей между собой — как раз и несут отпечаток той антирелигиозной борьбы, когда многие нормы просто разрушались. Думаю, это ещё будет продолжаться лет тридцать, пока поколение не переродится и пройдёт тот этап.

Опять-таки, очень важно, чтобы православие сейчас стало как можно более доступно, особенно молодёжи. Чтобы они чётко могли дать разным ситуациям правильную нравственную оценку. Что такое добро, а что — зло, что хорошо, а что плохо, что грязно, а что чисто. Кто об этом скажет? Учитель в школе? Нет такого предмета. Ну разве что «Основы православной культуры», но это культурологический предмет. А всё это ребёнку надо объяснять, потому что порой родители, даже если сами понимают, объяснить не могут.

— В чём вы видите свои первоочередные цели и стратегические?

— Прежде всего, конечно же, надо более глубоко познакомиться с жизнью епархии здесь в Сибири. Новосибирск — город значимый для нашей страны, третий город России по населению, у него есть свои традиции, с которыми нужно познакомиться, у него есть какие-то сложившиеся взаимоотношения между людьми, между руководителями. Конечно же, нужно познакомиться с храмами, с духовенством. Частично мы это уже сделали, но хотелось бы заняться этим более глубоко, сделать правильные выводы, на основании которых можно будет правильно устроить жизнь церкви здесь на новосибирской земле.

Я отлично понимаю, что в таком большом городе должно быть побольше храмов. Более того, надо понимать, что больше храмов — это больше тех мест, где человеку могут как-то помочь и социально. Столько, сколько мы помогаем людям неимущим, социально обделённым, столько, сколько мы работаем с молодёжью,  с наркозависимыми — столько не работает, пожалуй, никто. Социальная деятельность здесь, в новосибирской епархии, находится на определённом высоком уровне  по сравнению с другими епархиями и этот уровень надо поддерживать.

Ну и, конечно же, надо всё делать для того, чтобы народ всё больше и больше воцерковлялся, чтобы вопросы веры и нравственности стали теми вопросами, которые актуальны для каждого человека.

— Новосибирск — не исключительно православная территория. Как планируете выстраивать отношения с представителями других конфессий?

—Конечно же, с глубочайшим уважением и признательностью. Это, как правило, традиционные для нас религиозные течения. Главное, чтобы у нас сохранялся мир на той земле, где мы живём. Здесь мы все дружно взаимодействуем, и за это им большое будет «спасибо», надеюсь, что такое взаимодействие тут будет продолжаться.

Справка:

Митрополит Никодим

В миру — Юрий Чибисов.
Родился 30 декабря 1969 года в Павловском Посаде Московской области.
Окончил среднюю школу и профессиональное училище №34.
С детства посещал храм Вознесения Господня, где пел на клиросе.
В 1992 году поступил в Московскую духовную семинарию.
Преподавал в Саратовской духовной семинарии.
В декабре 1997 года принял монашеский постриг, рукоположен во иеромонаха.
В 1998-м назначен настоятелем храма в честь Казанской иконы Божией Матери в поселке Александров Гай Саратовской области.
В 2014 году возглавил Челябинскую митрополию.

Текст: Павел Ютяев, фото предоставлены Новосибирской епархией.