Андрей Бекарев и его «шкурный интерес»

В рамках Дня российской науки в ГПНТБ СО РАН прошла очередная встреча в рамках проекта «Остросюжетный бизнес». Героем вечера стал основатель Группы компаний SFM Андрей Бекарев. Говорили долго, спорили о природе изобретательства и инвестиционной эффективности. А стартовали провокационно:

— Сломанный нос вам помогал в ведении переговоров?

— Когда меня раньше спрашивали, зачем ты носишь усы, я отвечал, что так меньше заметно, что у меня нос сломан. Иногда мой нос вызывал недоуменные взгляды. У меня ещё ухо сломано, но это не бросается в глаза. Я родился в городе Краснокаменске Читинской области. На моей родине много внимания уделяли спорту. Девочки занимались художественной гимнастикой. А мальчики выбирали между самбо и боксом. Я пошел в самбо, а после Олимпиады-80 нашу секцию стали называть дзюдо. Особенности любого вида спорта — вот такие внешние проявления. Но это явно не самый большой мой предмет гордости.

— Предпринимателям нужно честно говорить, что целью их деятельности является получение по Марксу «Денег штрих». Ведь следующий пункт после вложения денег — запуск новых циклов, которые провоцируют запуск следующих экономически-производственных циклов?

— Когда общество напирает и требует от бизнесмена вложений в архитектуру, культуру или в образование — предприниматель может подчиниться, поделиться прибылью, но это будет однократное действие, потому что в нём не заложен механизм генерации денежной массы. Деньги имеют конечную природу. Для проекта нужно закладывать не деньги, а механизм их привлечения и отдачи. Вот эта циклическая форма инвестирования и зарабатывания позволяет решать любые, хоть социальные, хоть производственные задачи.

— Вы уже более десять лет не руководите банками. Но ваш переход в 2005 году в производство и инновации до сих пор не кажется логичным. С одной стороны — новая компания, которая основывается на инновационном продукте — это стимул развития всего общества, в том числе и связанных с этой компанией контрагентов. Но с другой — складывается впечатление, что если бы человек занимался традиционными видами бизнеса, которые у него и так хорошо получаются, экономический эффект был бы значимее, ведь с «Тромбовазимом» вы пока не вышли на уровень окупаемости. В итоге (я сейчас искусственно нагнетаю) из-за гордыни первого лица, его готовности поставить всё на длинный проект страдают его сотрудники и экономика области в целом — нет цикличности, нет жизни?

— Если говорить только про «Тромбовазим» — а у SFM есть ведь и другие препараты — это лекарство зарегистрировано, оно прошло испытания. Есть ещё ряд препаратов, по которым завершена «доклиника» — мы точно знаем, как они действуют, что они из себя представляют, но по ним не проведены клинические испытания на людях. Многие эти препараты нужны мне лично. Тот же «Тромбовазим» я использую сам. Так мне по силам снизить вероятность заболеваемости сердечно-сосудистыми заболеваниями. То же и с остальными препаратами.

Есть шкурный момент — их никто больше не делает, их нечем заменить. А качество жизни нельзя измерить деньгами, только здоровьем и возможностями. Так вот, эти препараты — и здоровье, и возможности. Только кажется, что высокого качества жизни можно достичь, отказавшись от вредных привычек, например. К сожалению, бывают такие моменты, когда мимо таблеток ну никак не пройдешь. Скажем, моя жизнь так сложилась, что я никогда не употреблял никакого алкоголя в принципе. Не по убеждениям — просто так вышло. Никогда не курил. И сын мой тоже не употребляет и не курит. Но это не страхует нас от других рисков. Скажем, от травм, которые иногда тяжело восстанавливаются. У меня есть препарат, благодаря которому скорость регенерации просто невероятная. И я вынужден был его использовать, потому что у меня были серьезные спортивные травмы — и восстановился быстрее, чем это казалось возможно.

— Дело благое, но это все ещё не бизнес. Вы правильно определили вектор развития своей компании, но ошиблись со скоростью?

— То, как всё идет, меня, как ни странно, устраивает. Но я действительно допустил ошибку — в определении сроков реализации, стоимости этих проектов. Когда я в 2005 году включался в этот проект, у меня было представление, что хватит двух-трёх лет и $3 млн. Но ошибся я во всём, как минимум на порядок. Внутривенную форму «Тромбовазима» мы смогли зарегистрировать только в 2010 году. А ведь проект стартовал до меня, в 2003-ем. В мире в среднем стоимость разработки нового лекарственного препарата составляет 1 млрд долларов. Нам ещё удалось сэкономить.

То, что я ошибся в деньгах, сроках и возможностях этого проекта, не значит, что он плохой. Просто пришлось скорректировало планы получения тех самых «Денег штрих». Они могут быть получены от текущей деятельности — скажем, компания выпускает препарат и получает прибыль. А ещё инновационная компания, которая даже в моменте работает в убыток, может найти своего покупателя из BigFarma и заработать на продаже всего бизнеса или интеллектуальной собственности.

— И для вас приемлемы оба пути?

— Абсолютно.

Интервью: Антон Веселов