Рубрики:
- Интервью
- Люди
Себастьян Ликан — Сибирский художник
11.04.2018
Румынский теолог в 15 лет ушел из дома, чтобы служить приходским священником в Западной Украине и восстанавливать православные храмы, но по зову сердца оказался в Сибири и стал художником.
— Как румынский священник из Украины оказался в Сибири?
— Я действительно работал на Западной Украине как приходской священник. Мы реставрировали Православные Румынские Церкви Московского Патриархата, и у меня был маленький приход — три бабушки. Потом в течение двух-трёх лет он стал огромным, даже места в церкви не хватало — присоединилось много молодых семей с ребятишками, перешли из Свидетелей Иеговы, их там было очень много. Думаю, они пошли в эту секту от скуки, а церковь достаточно латентно себя вела: пожилые священники, работавшие ещё при советской власти, буквально боялись открыть рот. А тут приехал немножко чокнутый, из другой страны, и всё в открытую с людьми — о чём думаешь, как надо и так далее. У нас была семейная атмосфера — ходили вместе на шашлыки, могли собраться в лесу и сделать вечернюю службу, когда ещё шла стройка в церкви.
— Учились на священника?
— У меня два образования — теологическое и филологическое. Позже, уже в России, закончил ещё два университета. Я и сейчас собираюсь в каком-нибудь университете поучиться, думаю, до девяноста лет успею закончить несколько учебных заведений (смеется).
Я практически не видел своих родителей — ушел из дома в пятнадцать лет сразу после получения гражданского паспорта и начал кочевать по монастырям, мне очень понравилось. У нас на территории Румынии много церквей, монастырей XIII—XIV веков. В советские времена все они стояли заброшенными и обветшалыми. Я учился реставрации, познавал все процессы от и до. Могу похвалиться тем, что неплохо разбираюсь в иконографии и знаю, как строить с нуля храм по всем канонам. Одна из церквей, которую мы строили — Рождества Богородицы — деревянная и занесена в список строений, охраняемых ЮНЕСКО.
— Когда же вы оказались в Сибири?
— В 2001 году. В 90-е годы начался серьёзный конфликт между Православными церквями Киевского и Московского патриархата. Меня постоянно бомбардировали письмами, приходили странные люди со всякими предложениями, были и агрессивные выпады. Понятно, что от этого начинаешь уставать, потому что я не мог сочетать служение с какими-то политическими играми, они мне никогда не были интересны. В моем сознании церковь никогда не имела национальности, несмотря на то, что у каждого из нас есть особенности: традиции, язык и так далее. Для меня русская или румынская, армянская или грузинская, болгарская или сербская — это православные церкви, мы канонически едины.
В какой-то момент я принял решение, что либо улетаю в Сидней, либо в Сибирь. И вот помню, в первый раз я приехал сюда в разведку в 2001 году — жара стояла неимоверная, у меня даже впервые в жизни здесь случился солнечный удар. Новосибирск мне напомнил Париж начала века — очень свободные нравы, повсюду накрашенные девушки с бутылками пива, атмосфера вседозволенности.
В моем сознании церковь никогда не имела национальности, для меня русская или румынская, армянская или грузинская, болгарская или сербская — это православные церкви, мы канонически едины.
— Произвело впечатление?
— Да, и довольно сильное. Я постоянно с кем-то знакомился, у меня сразу появилось множество друзей, часто бывал на каких-то мероприятиях, хотя по-русски практически не говорил — знал украинские фразы, потому что жил между гуцулами на Западной Украине, и с помощью этой лексики пытался объясняться, наверное, это забавляло окружающих. Помню, я подумал, что этот город такой динамичный и он будет развиваться лучше, чем Париж. Посмотрим, надеюсь, доживу до тех лет, когда Новосибирск превратится в Париж.
— Долго адаптировались?
— Я прижился, никаких сложностей не было. У меня быстро шла, как это называется сейчас по-модному, «по-политическому» в Европе — интеграция. Думаю, я рос в динамике вместе с этим городом. Конечно, бывают проблемы, потому что у меня вид на жительство, постоянно приходится заниматься документами, оформлением бумаг. Многие говорят: «Брось ты все бумаги, зачем тебе эта Сибирь? У тебя же Европейский паспорт! Я бы на твоём месте…». А я отвечаю, что если им хочется, они могут ехать куда угодно, а мне здесь хорошо. Ты работаешь и живёшь там, где ты нужен, и там твоё место. Поговорка «Где родился, там и пригодился» — это не ко мне.
— После жизни священника на Украине здесь вам стало спокойнее?
— Я почувствовал себя спокойно потому, что у меня здесь появилась своя ниша. Многие называют меня румынским художником, но на самом деле, это неправильно. Писать картины я начал именно здесь, поэтому я сибирский художник. Здесь же состоялись мои первые выставки.
— То есть до Новосибирска вы не писали картин?
— Нет, конечно. Когда? У меня там было строительство церквей, похороны, венчания, скандалы с католиками, проблемы почти военные. Писать картины я начал именно здесь, как-то пришло вдохновение.
— Были в Сибири моменты, которые удивляли или ставили в тупик?
— Понимаете, я тоже вырос в бывшей коммунистической стране, и здесь всё не сильно отличалось от тех условий, в которых я жил, примерно так, как Кемерово отличается от Новосибирска. Меня ничто не удивило, я же знал российскую культуру, читал очень много. Увидел ли я здесь что-то сверхъестественное или поэтичное? Нет. Я видел лишь борьбу за выживание, как и везде после 90-х годов, и в этом никакой поэзии нет. Я не постиг той самой загадочной русской души, возможно, потому, что я не из тех мазохистов, что дружат с людьми, которые постоянно что-то скрывают и загадочно молчат. Мне по душе как раз-таки русская открытость. Понятно, что все мы немножко загадочны, но устроить из этого целое богословие и догму — нет, для меня здесь нет ничего привлекательного.
Мир меняется — в Новосибирске в последнее время тоже развиваются псевдоинтеллектуализм, снобизм, все хотят быть звёздами, но ничего не делать. К радости, хороших людей больше.
— Что составляет вашу жизнь здесь сегодня?
— Я занимаюсь творчеством. Мои выставки и проекты в большинстве своем имеют семейный акцент, потому что я из большой семьи. Мне важно, чтобы любое действо происходило, как праздник — шумно, с ребятишками, без вот этой торжественной тишины, когда все сидят с интеллигентными лицами. Есть проекты, связанные с оформлением, дизайном интерьера, с декорированием, а ещё мы разрабатываем детскую мебель — это отдельное и очень любимое моё направление.
— У вас есть интересный проект с ансамблем «Маркелловы голоса». Как вы начали сотрудничать?
— Эту программу с «Маркелловыми голосами» мы силами небесными организовали десять лет назад, недавно даже обсуждали, что нужно её немножко обновить. С Игорем Тюваевым мы познакомились в консульстве Германии, он видел мои работы и спросил, могу ли я что-то для них нарисовать. Мне это было интересно. В том же зале, где они репетировали, я сидел и рисовал оформление — вот такой это был тандем. Думаю, в этом году у нас будет больше проектов, сейчас подумываю о летнем проекте для беременных женщин. Сегодня в моде всякие шествия, парады, но мы хотим устроить не шествие беременных — не дай бог, кто-то родит по пути, а сделать для них концерт. У меня много подруг, которые именно сейчас ждут своё время, и я вижу, что для них какой-то позитивный настрой очень-очень важен. Нужен кто-то, кто соберёт их вместе, пусть они немножко друг на друга посмотрят и порадуются. Я хочу сделать это именно с «Маркелловыми голосами», во-первых, они уже мои близкие друзья, а во-вторых, у них в репертуаре очень много духовной музыки, которая близка мне. Мы пока подумаем, как всё это может выглядеть.
— Из чего рождаются и как пишутся ваши картины?
—По-разному, зависит от настроения: бывает, что происходит всплеск какой-то — встреча с вдохновляющим человеком, и от него передаётся какой-то чудесный настрой. А бывает, что не идёт, я в эти периоды не вымучиваю из себя ничего, жду, когда настроение появится и захочется взять в руки краски. Вот сейчас поеду в мастерскую — планируем в апреле провести в Риме выставку, посвященную Пасхе.
— Вы здесь навсегда?
—Не знаю, как говорится, никогда не говори «никогда». Иной раз все так надоедает. Меняется мир — в Новосибирске в последнее время тоже развиваются псевдоинтеллектуализм, снобизм, все хотят быть звёздами, но ничего не делать. Понятно, что это проблемы не только Новосибирска, но я живу не для этих людей. К радости, хороших людей больше. Пока у меня нет мысли уехать. Здесь меня многое держит, главное — это друзья, их много по всей Сибири: в Томске, в Омске, в Красноярске, на Кузбассе. Ну и время тоже чего-то стоит — семнадцать лет прошло здесь. Я привык.
Юлия Дорн
Свежие статьи
Подписаться на рассылку
status-media.com
Отправляя форму вы даете согласие на обработку персональных данных и соглашаетесь с политикой конфиденциальности
Добавить комментарий
Для того, чтобы оставить комменатрий вам необходимо зарегистрироваться!