Митрополит Тихон: «Смотрим всегда по делам»

В преддверии всероссийской научно-практической конференции в Новосибирске «Гражданская война. Многовекторный поиск гражданского мира» журнал Status поговорил с главой Новосибирской митрополии о том, что сегодня разъединяет и что объединяет наше общество.

— За последние 100–120 лет взаимоотношения общества, государства и церкви прошли очень сложный путь. Как вы считаете, сегодня Русской Православной Церкви удаётся стать той основой, которая вносит мир в общество?

— В этом году мы отмечаем столетие начала гонений на Русскую Православную Церковь, что было при советской власти, в прошлом году было столетие двух революций. Я должен сказать, что тут так же, как с Великой Отечественной войной: с одной стороны это — большая трагедия, унёсшая 27 миллионов жизней, причём лучших людей, а с другой — есть 9 мая, день великой Победы над тёмными силами, над фашизмом, над мировым злом.

Так же и в революции: мы, как верующие люди, считаем, что всё происходит не без промысла Божьего — так испытывается человек. И мы оцениваем людей не по тому, когда кто-то здоров, счастлив, имеет работу и хорошую семью, но и по тому, как человек себя ведёт в стрессовых ситуациях, когда жизнь поворачивается к нему боком. Раздражается ли он, озлобляется ли на весь мир или наоборот приобретает ещё более хорошие качества? Ведь все мы говорим о любви, но слово это настолько широкое, что может иметь много интерпретаций. А церковь говорит о любви, как о жертвенном подвиге. Почему мы до сих пор чтим наших солдат? Да потому, что они совершили жертвенный подвиг. Где есть жертвенный подвиг — там для нас святыня, и их память священна.

Этой осенью мы планируем проведение конференции по гражданской войне — это очень большая и сложная проблема, потому что действительно в то время народ наш разделился на верующих и не верующих, на белых и красных. Но это всё — наши предки, сейчас мы живём вместе и не можем это разделение переносить на нынешнюю жизнь. Важно, чтобы наша история не мешала нам жить дальше. Мы стараемся разобраться, найти историческую правду, учесть мнения той и другой стороны. И мы назвали этот форум «Гражданская война. Многовекторный поиск гражданского мира».

Мы понимаем, что предки-то наши искали лучшего, счастливой жизни, думали, что царизм мешает и не даёт развиваться. Во всяком случае, я считаю, что историю нужно знать без купюр. В советское время историки говорили только ту правду, которая должна была оправдать революцию, которая, конечно, назревала. Люди многие поверили, даже мой дед, когда пришёл с Первой Мировой войны, сказал жене: «Ну, мать, вот теперь Николку скинули — заживём», а его первого же забрали и расстреляли.

Понятно, что справедливость — это такое революционное чувство, всегда будут люди, которые недовольны. Вот сейчас мы видим протестные настроения, молодёжь смотрит, как некоторые живут очень богато, а у студентов ничего нет. И они говорят: «Давайте, делите опять по-честному», а по-честному-то не всегда получается. Потому что даже в природе человека заложено, что один более способный и умный, другой — менее, один очень талантливый, другой — не очень. Всегда так было, что кто-то занимался стройкой, кто-то — землёй, кто-то руководил. Поэтому я думаю, что задача общества сделать так, чтобы каждый на своём месте чувствовал себя нужным человеком и мог себя в этой жизни найти.

— Формально Россия — государство светское. Но де-факто мы видим очень тесное сближение государственной и церковной власти. Это правильно или нет?

— Контакты с представителями государственной власти у нас достаточно тесные и многообразные. Во-первых, в городе и в области открывается множество приходов, их обустройство — это наша главная задача. Поскольку сейчас церковь имеет права юридического лица, она должна юридически оформлять все документы, такие как запрос на выделение участка под строительство будущего храма или молитвенного помещения. До этого мы просим какое-то помещение в безвозмездную аренду, чтобы уже начинать проводить богослужения. Мы обязательно в контакте с властями проходим те же процедуры, что и все другие организации, которые занимаются возведением каких-то объектов. Также осуществляется надзор за ходом строительства со стороны проверяющих органов.

При этом я бы не сказал, что есть какое-то сильное сближение церкви и государства. Мы проводим вместе какие-то мероприятия, когда это уместно на наш взгляд. Но кто-то, видимо, думает, что церковь получает большую поддержку от государства. На самом деле церковь, наверное, больше поддерживает государство. Во всяком случае, Святейший Патриарх по этому поводу говорил, что никакого сращивания нет, потому что ни в одной государственной структуре нет священнослужителей. Вот, для примера, в Грузии в своё время был самый высокий уровень преступности из всех республик Советского союза. Михаил Саакашвили, когда стал президентом, быстро решил проблему — для этого начальниками районных отделов милиции назначили священников, и в течение года был наведён полный порядок в правоохранительных органах. У нас же подобной практики нет.

Если нас приглашают работать где-то в госструктурах, мы готовы помогать. Это происходит, прежде всего, в армии, тюрьмах, где очень тяжёлое положение у людей. Причём наши священники зачастую берут на себя функции не только православного, а просто священника. И самые благодарные слушатели в армии и в тюрьмах — мусульмане и буддисты, потому что это верующие люди, воспитанные в традиционных патриархальных семьях. Им интересно слово о Боге услышать и узнать, как же русские верят. А проблемы-то у всех одни и те же, потому что бывают в армии разные стрессовые ситуации, и во время боёв и просто во время службы. Не каждый парень, который первый раз оторвался от семьи, может сразу выдержать суровую мужскую школу.

Так же и работа в тюрьмах. Ведь многие думают, что там сидят только закоренелые преступники, но ведь по-разному бывает, случается, и ни за что человек попал или за небольшую провинность, за чужое преступление. Когда я спрашиваю у тюремных священников, с чего они начинают беседу, они отвечают: «С бутербродов». Приносят с собой что-то поесть, посидят, поговорят, бывает, и поплачут — и человек меняется. Конечно, там небольшой процент по-настоящему верующих людей, но всё-таки священнослужителей очень уважают. Причём, «в зоне» любят, чтобы батюшка был святой жизни. Они сами — уж какие есть, а вот батюшке не прощают, если узнают, что у него были какие-то тяжкие отступления от норм христианской жизни.

— В последнее время было несколько громких дел, когда людей судили за картинки по закону об оскорблении чувств верующих. Это правильно?

— Мы живём в правовом государстве, и существует закон, который мы, как граждане, должны соблюдать. У церкви нет компетенции кого-то судить или сажать. Некоторые забывают, что церковь — это не священники, а народ. Поэтому, когда мы говорим об оскорблении чувств верующих, это не верующие такой закон приняли, а наше светское государство.

Есть какие-то святыни для верующего человека — Бог, церковь, иконы, ещё что-то. И для неверующего человека есть свои святыни, допустим Мемориал славы, родители. И если кто-то осквернит памятник Ленину, его надо наказать? Был это верующий человек или неверующий — любой из них должен отвечать одинаково за свои действия. За святое нельзя браться «грязными руками», мы должны понимать, что мы — разные люди и чувства друг друга должны уважать.

Говорить о том, кто в этих ситуациях прав, а кто виноват всегда трудно. Для этого издаются законы. Вот в 1936 году был принят закон об отделении церкви от государства. Он трактовался таким образом, что священник лишается гражданских прав, и если священника кто-то убивал, не возбуждалось даже уголовное дело, потому что он не гражданин страны.

— И тогда это тоже было законно, но было ли это правильно?

— Это не правильно, но законно. Церковь может выразить своё нравственное отношение к тому или иному явлению. Когда идут какие-то провокации — постановки, выставки, то обращается же народ в первую очередь. Например, известная история с оперой «Тангейзер»: ко мне обратилась женщина, театралка и пожаловалась. Я написал буквально несколько строчек губернатору, в законодательное собрание и в прокуратуру с просьбой проверить, и если есть действия, которые противоречат российскому законодательству, то принять меры. Но подавал в суд уже не я, а прокурор. И он, кстати, проиграл этот суд, было признано, что никакого состава преступления нет. После этого вмешался министр, который запретил спектакль и снял директора.

— При этом спектакль «Тангейзер» пока шёл, был очень успешен, собирал полные залы.

— Люди у нас разные. Дело не в этом. На эту постановку были потрачены государственные деньги, в том числе и деньги верующих людей. Так же, как они тратятся, например, на проведение абортов, хотя мы выступаем против убийства даже не рождённых детей. Однако мы ничего не можем сделать, потому что такой закон.

Говорят, что церковь оскорбилась, и священнослужители начали какое-то возмущение. Но сейчас возрождается гражданское общество и у нас очень много православных общественных организаций. Есть союзы православных, предпринимателей, врачей, преподавателей, архитекторов, спортсменов, «Всемирный русский народный собор» и так далее. И эти общественники, которых называют активистами, сами ведут свою деятельность. Так же, как есть не только православные, но и мусульманские, иудейские и другие общественные организации, которые занимаются различными околоцерковными сторонами жизни. И они тоже представляют наше общество. Есть не только общественные организации художников, писателей или театралов, но и такие, православные.

Порой к нам обращаются с тем, чтобы мы дали свою оценку тех или иных событий. Я на это отвечаю просто: «Там, где начинаются права другого человека — там заканчиваются мои права», поэтому лучше друг друга не оскорблять и не унижать, а воспитывать своих граждан. «Толерантность» — очень хорошее слово, но она должна быть и с одной, и с другой стороны.

— Сегодня ситуация такая, что за надпись «Бога нет» человека могут посадить в тюрьму, а за надпись «Бог есть» — не могут.

— Думаю, это всё совершенно надумано. Я о таких процессах не слышал. Чтобы за какую-то надпись люди получали судебное преследование — этого не может быть. За надпись «Бога нет» никто не будет заводить дела, у нас в стране 70 лет считалось, что так и есть. Бог — понятие нравственное. Высказать своё мнение человек имеет право. Вопрос в том, кто определяет, что является кощунством. Если люди, которые не имеют религиоведческого образования, то это неприемлемо. Решение выносит только суд. Для проведения экспертизы судья привлекает религиоведов со светским образованием, и они предлагают суду решение, является какое-то действие оскорблением чувств верующих или нет. И то же высказывание «Бога нет» никогда у нас не было оскорблением чувств верующих. Это и есть вопрос веры или неверия.

Важно различать: есть человек неверующий, а есть агрессивное безбожие. С другой стороны, есть верующие, а есть религиозные фанатики. Мы знаем, что и именем церкви делались различные безобразия, были и помазанники Божьи, которые делали совсем не то, что достойно их звания. Но смотрим всегда по делам, и судить о человеке нужно по его поступкам.

Митрополит Тихон

В миру Леонид Григорьевич Емельянов.

Родился 2 июня 1948 года в Воронеже.

В 1974 году поступил в Московскую духовную семинарию.

В 1976 года был зачислен в штат Издательского отдела Московского Патриархата.

В 1978 года рукоположён в диакона, назначен заведующим отделом «Церковной жизни» редакции «Журнала Московской Патриархии».

В 1981 году окончил Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия. Затем аспирантуру при МДА.

В 1984 года возведён в сан архимандрита. Назначен первым заместителем главного редактора «Журнала Московской Патриархии»

1987–1990 — наместник Свято-Данилова монастыря.

В 1990 году назначен быть епископом Новосибирским и Барнаульским.

1995–2000 — Председатель Издательского совета Русской Православной Церкви и главный редактор ЖМП.

28 декабря 2000 года переведён в Новосибирскую и Бердскую епархию.

Павел Ютяев