Рубрики:
- Интервью
- Культура

Андрей Черных: «Мечты могут оставаться мечтами»
07.07.2021
На излёте необычного сезона 2020-2021 Status встретился с одним из самых узнаваемых и при этом не медийных героев театральной жизни столицы Сибири, заслуженным артистом России, обладателем главной российской театральной премии «Золотая Маска», чтобы вспомнить, как он пришёл в профессию, почему остался и как оценивает свои достижения. А заодно мы узнали, почему Андрей Черных не повторил бы этот путь, будь у него второй шанс.
— Конец 1980-х и начало 1990-х кажется не самым очевидным временем, чтобы сделать выбор в пользу актёрской профессии. Как вы пошли этим путём?
— Я вообще не из города, я из Новосибирской области: Ордынский район, село Берёзовка — я оттуда. Помню, после восьмого класса я первый раз попробовал поступить, приехал в Новосибирск — тогда здесь было ещё театральное училище, а не институт. Но посмотрел, какие ребята пришли на конкурс, что они из себя представляют — и решил ещё два года пожить с мамой, вернулся домой.
Когда я поступал, никакого повода для опасений по поводу удачного или неудачного времени для выбора профессии не было, во всяком случае по моим ощущениям. Сложные времена начались позже, когда я был в армии: я уходил из Советского союза, а вернулся в совершенно другую страну. Но я всё равно решил попробовать и проверить свои силы. Не могу сказать, что у меня было какое-то прямо-таки дикое желание стать именно актёром — хотел попробовать, узнать, получится у меня или нет. Ну и, может, доказать самому себе, что раз ребята поступают, то чем я хуже? Почему не может получиться у меня?
— Легко представить, что можно увидеть в спектакле Андрея Миронова и понять — вот моя ролевая модель, хочу блистать, как он. Но увидеть условного Зиновия Гердта (при всём глубочайшем уважении к таланту мэтра) и принять такое решение — это выглядит немного странно. Какой образ или типаж вы примеряли на себя тогда?
— У меня не было ничего подобного. Я просто смотрел и видел, что люди занимаются своим делом и хорошо его делают. Для меня не было какой-то ролевой модели. Я был готов к тому, что как меня определят — так я и буду себя пробовать.
— А сейчас вы как себя воспринимаете, как актёра?
— И сейчас я никак себя не воспринимаю. Потому что роли бывают разные: сегодня ты — король, а завтра — один из свиты. И что-то на себя примерять не получается.
Загадывать какие-то роли, быть на кого-то похожим, соответствовать какому-то образу — глупо, и я это понимаю с возрастом. У нас могут мечты оставаться мечтами, а жизнь сделает свои расстановки, и всё равно тебя будут брать на совершенно разные роли.
— Какие-то ваши мечты остались только мечтами?
— У меня, в общем-то, очень странно получилось: я никогда не мечтал играть Гамлета. Роли, которые мне удавались, сами меня находили. И жить какими-то сокровенными мечтами, к исполнению которых надо стремиться, добиваться их, — нет, у меня такого не было. Может быть, со временем появится что-то.
— Благодаря кому так сложилось, что не было времени и желания о чём-то сожалеть? Всё-таки актёр — очень зависимая профессия.
— Да, безусловно, может и так получиться, что не выпадает случай, или выпадает, а ты почему-то им не воспользовался. Я многим людям благодарен — можно перечислять бесконечно: и тем, с кем я рос, и тем, кто меня учил, и тем, кто со мной работал.
В моём киноопыте в Петербурге первый день съёмок начался с финала, когда моего героя убивают. Это очень непривычно для театрального актёра.
Если начать перечислять имена, то всегда есть риск кого-то забыть упомянуть и этим обидеть, а этого очень не хотелось бы. Разве что назову Михаила Александровича Стрелкова — это мой преподаватель по театральному мастерству, к которому я попал после службы в армии, его, к сожалению, уже нет с нами — вот ему я очень благодарен, он меня многому научил.
— Вам комфортнее, когда предлагаемый образ вам близок и всё получается легко, или когда приходится делать большую внутреннюю работу, преодолевать сопротивление?
— И то и другое хорошо. Когда роль легко тебе даётся — ну и замечательно. Вот она «легла» на меня — работы меньше, вроде бы, ничего особенно не делаешь, а роль идёт! Дай бог побольше таких ролей каждому.
А бывает, что сразу не получается роль, бьёшься-бьёшься над ней, и ведь не знаешь — удастся ли она в конце концов? Потом чувствуешь, конечно, большое удовлетворение, если всё-таки добился результата. Если роль была трудная, но ты её решил и смог себя побороть, что-то придумать — это тоже хорошо, это приятно.
— Для какой роли пришлось больше всего себя переделывать?
— Самый мучительный процесс, из того, что запомнилось, у меня был связан со спектаклем Дмитрия Чернякова «Козий остров». Он тогда ещё был молодой, не особо известный режиссёр, это потом уже он стал мировой знаменитостью, а тогда это были буквально первые шаги в театре. И у меня это тоже было самое начало, а он меня взял на достаточно сложную роль Анджело, и я помню, как мы переделывали само звучание этой роли, очень много работы было связано с тем, что мы пытались найти какую-то языковую изюминку. Это запомнилось как первый опыт по-настоящему сложного творческого процесса, и он научил меня, что такое действительно работать с текстом, работать над образом. Потом, разумеется, ещё были такие моменты, но этот был первый, и он особенно запомнился.
— Вы очевидно входите в число актёров, которые играют практически в каждом спектакле Тимофея Кулябина. Можно говорить о некоем «сообществе Кулябина» внутри театра «Красный факел»?
— Я бы, наверное, так не сказал, побоялся бы именно так сказать. Потому что не одни и те же люди участвуют в его постановках. Постоянно есть ребята, которые в одном спектакле не заняты, но участвуют в следующей постановке. И у каждого из нас бывают какие-то паузы. Хотя я понимаю, о чём вы, слышал мнение, что это некий «закрытый клуб». Не думаю, что это действительно так.
Могу сказать, что мне очень приятно работать с Тимофеем Александровичем. Он в каком-то плане для меня учитель: то, как он погружается в материал, какими мыслями он по этому поводу делится – это зачастую поражает. Я не считаю себя каким-то глупым человеком, но он умеет удивлять глубиной работы с, казалось бы, знакомыми текстами. И я рад и благодарен, что у меня достаточно часто получается у него играть.
— Театральная карьера у вас складывается успешно, но вы почти не пробовали себя в кино. С чем это связано?
— Действительно, у меня была буквально пара опытов. С первым забавно получилось: это был сериал, снимала его петербургская компания и, когда они мне позвонили, у меня был день рождения. Я подумал, что меня разыгрывают наши ребята, которые уехали, сказал им, мол, спасибо, всё замечательно, посмеялся и забыл. Но через день они всё-таки позвонили ещё раз. И потом в Новосибирске, у Петра Дикарева в фильме снимался.
А почему так мало? Я не знаю в Новосибирске ни одного человека, которому бы удавалось достаточно плотно работать в театре и при этом регулярно и успешно проявлять себя в кинематографе. Съёмки связаны с большим количеством перелётов, потерей времени. Но мне интересно попробовать себя в кино — это совершенно иная вещь: если в спектакле ты постепенно ведёшь к кульминационной сцене, то в кино все по-другому. В моём опыте в Петербурге первый день съёмок начался с финала, когда моего героя убивают. Это очень непривычно для театрального актёра, совершенно другая технология, у тебя нет предварительного разогрева, нет подхода к этой сцене — просто по щелчку тебе говорят: «Сейчас ты плачешь — поехали», и это непросто даже для достаточно опытного актёра.
Не знаю, что выбрал бы, но, если бы знал всё, что ждёт на этом пути, то постарался бы его избежать.
То, что я почти не снимался, это не какое-то принципиальное решение – просто так сложилось. Хотя работать в кадре мне было и приятно, и немного необычно — надо было привыкнуть видеть себя со стороны, привыкнуть к своему голосу, это другая специфика. Где-то слышал выражение по поводу того, в чём отличие кинематографа от театра: в кино может быть крупный, общий и средний план, а в театре я вижу только среднеудалённый кадр. Хотя сейчас всё чаще бывают какие-то вкрапления видео в спектакли, и там тоже может возникать крупный план.
— Кстати, за время вашей актёрской карьеры театр сильно изменился технически, и сегодня активное включение видео в ткань спектакля — это обычное дело. Как вам в этом «новом» театре?
— Я думаю, всё это оправдано. Театр — это срез того, что происходит с нами, это не что-то законсервированное, что может существовать только по классике. И эксперименты в театре нужны, ведь зритель приходит в том числе за каким-то свежим дыханием, новыми направлениями.
— Актёр — профессия, требующая определённого самолюбия. Как вы реагируете, если вас не берут в постановку, которая вам интересна?
— Честно скажу: всем хочется быть занятым, играть много ролей. И если нет тебя в распределении, то каждый переживает.
— Но это — не повод для обиды?
— Для обиды — нет. Но для переживаний — повод, если мы говорим о настоящем актёре. Я не знал и не знаю никого, кто бы сказал: «Ой, какая красота, меня опять нет в распределении!». Так не бывает. Но это — всё та же актёрская зависимость, очень сложная вещь. Я бы, наверное, второй раз на эту дорогу не ступил.
— На актёрскую?
— Да. Если бы у меня был такой «билетик на второй сеанс», я бы, наверное, не пошёл. Это столько работы, столько пота и крови, которых люди не видят, столько переживаний и сил. Не знаю, что выбрал бы, но, если бы знал всё, что ждёт на этом пути, то постарался бы его избежать.
— Казалось бы, вам грех жаловаться. Вы и востребованы и признаны — недавняя премия «Золотая Маска» тому подтверждение.
— Совершенно неожиданная премия, кстати. То есть я знал, что вошёл в число номинантов — и это уже большая честь и признание коллег. Но когда тебе говорят «На сцену приглашается…», то дыхание перехватывает. Я всегда с удивлением, уважением и трепетом смотрел на тех людей, которых объявляют, а они выходят и что-то спокойно, мудро, красиво говорят. У меня было по-другому: тебя вызывают, ты понимаешь, что нужно что-то сказать, а ты не знаешь, что — «текст не выучил».
— Это ощущение, что теперь вы — обладатель главной театральной премии страны — оно навсегда?
— Мне, опять же, кажется, что это будет меня греть достаточно долго.
— Ваш профессиональный статус с получением награды как-то изменился?
— Нет, ничего не изменилось. Так же играю и главные роли, и выхожу буквально на одну фразу в каких-то спектаклях. А что могло измениться? Мои запросы остались те же, я не могу встать в позу и сказать: «Буду играть теперь только то, что сам хочу». Не знаю, может быть для кого-то это и возможно, но нехорошо же.
— Какого профессионального признания хотелось бы ещё добиться?
— Я никогда об этом не думал. Такая цель — это странно. А если её достигнешь, то что — всё? Да, мне приятно получать хорошие отзывы от тех, чьё мнение для меня ценно, но это никогда не было целью.
— Но хочется же остаться в вечности.
— Может быть, я боюсь думать про вечность и не хочу это ворошить: пока идёт — пусть идёт.
Текст: Павел Ютяев
Фото: Сергей Мордвинов
Свежие статьи
Подписаться на рассылку
status-media.com
Отправляя форму вы даете согласие на обработку персональных данных и соглашаетесь с политикой конфиденциальности
Добавить комментарий
Для того, чтобы оставить комменатрий вам необходимо зарегистрироваться!